Неточные совпадения
В то время как он подходил к ней, красивые глаза его особенно нежно заблестели, и с чуть-заметною
счастливою и скромно-торжествующею улыбкой (так
показалось Левину), почтительно и осторожно наклонясь над нею, он протянул ей свою небольшую, но широкую руку.
— О! как хорошо ваше время, — продолжала Анна. — Помню и знаю этот голубой туман, в роде того, что на горах в Швейцарии. Этот туман, который покрывает всё в блаженное то время, когда вот-вот кончится детство, и из этого огромного круга,
счастливого, веселого, делается путь всё уже и уже, и весело и жутко входить в эту анфиладу, хотя она
кажется и светлая и прекрасная…. Кто не прошел через это?
Она,
счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей
кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Ему
казалось, что он понимает то, чего она никак не понимала: именно того, как она могла, сделав несчастие мужа, бросив его и сына и потеряв добрую славу, чувствовать себя энергически-веселою и
счастливою.
Катя повела Аркадия в сад. Встреча с нею
показалась ему особенно
счастливым предзнаменованием; он обрадовался ей, словно родной. Все так отлично устроилось: ни дворецкого, ни доклада. На повороте дорожки он увидел Анну Сергеевну. Она стояла к нему спиной. Услышав шаги, она тихонько обернулась.
— Ой, Надсон! — пренебрежительно, с гримасой, воскликнула Алина. — Мне
кажется, что спорить любят только люди неудачные, несчастливые.
Счастливые — живут молча.
— Ты что не играешь? — наскакивал на Клима во время перемен Иван Дронов, раскаленный докрасна, сверкающий,
счастливый. Он действительно шел в рядах первых учеников класса и первых шалунов всей гимназии,
казалось, что он торопится сыграть все игры, от которых его оттолкнули Туробоев и Борис Варавка. Возвращаясь из гимназии с Климом и Дмитрием, он самоуверенно посвистывал, бесцеремонно высмеивая неудачи братьев, но нередко спрашивал Клима...
— Эта картина не понравилась мне, но,
кажется, потому, что я вспомнила Кутузова. Кстати, он —
счастливый: всем нравится. Он еще в Москве?
— Мне вот
кажется, что
счастливые люди — это не молодые, а — пьяные, — продолжала она шептать. — Вы все не понимали Диомидова, думая, что он безумен, а он сказал удивительно: «Может быть, бог выдуман, но церкви — есть, а надо, чтобы были только бог и человек, каменных церквей не надо. Существующее — стесняет», — сказал он.
— Ни туман, ни грусть, ни болезнь, ни… даже смерть! — шептала она восторженно, опять
счастливая, успокоенная, веселая. Никогда,
казалось ей, не любила она его так страстно, как в эту минуту.
Она рвалась к бабушке и останавливалась в ужасе;
показаться ей на глаза значило, может быть, убить ее. Настала настоящая казнь Веры. Она теперь только почувствовала, как глубоко вонзился нож и в ее, и в чужую, но близкую ей жизнь, видя, как страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще
счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся за чужое преступление чужою казнью.
Весь этот уголок, хозяйство с избами, мужиками, скотиной и живностью, терял колорит веселого и
счастливого гнезда, а
казался просто хлевом, и он бы давно уехал оттуда, если б… не Вера!
Он блаженно улыбнулся, хотя в улыбке его и отразилось как бы что-то страдальческое или, лучше сказать, что-то гуманное, высшее… не умею я этого высказать; но высокоразвитые люди, как мне
кажется, не могут иметь торжественно и победоносно
счастливых лиц. Не ответив мне, он снял портрет с колец обеими руками, приблизил к себе, поцеловал его, затем тихо повесил опять на стену.
Но адмирал приехал за каким-то другим делом, а более,
кажется, взглянуть, как мы стоим на мели, или просто захотел прокатиться и еще раз пожелать нам
счастливого пути — теперь я уже забыл. Тут мы окончательно расстались до Петербурга.
Опять пошли по узлу, по полтора, иногда совсем не шли. Сначала мы не тревожились, ожидая, что не сегодня, так завтра задует поживее; но проходили дни, ночи, паруса висели, фрегат только качался почти на одном месте, иногда довольно сильно, от крупной зыби, предвещавшей, по-видимому, ветер. Но это только слабое и отдаленное дуновение где-то, в
счастливом месте, пронесшегося ветра. Появлявшиеся на горизонте тучки,
казалось, несли дождь и перемену: дождь точно лил потоками, непрерывный, а ветра не было.
Впрочем, супруги,
кажется, не особенно сожалели о таком обороте дел и вполне довольствовались названием
счастливой парочки.
Никто,
кажется, не подумал даже, что могло бы быть, если бы Альфонс Богданыч в одно прекрасное утро взял да и забастовал, то есть не встал утром с пяти часов, чтобы несколько раз обежать целый дом и обругать в несколько приемов на двух диалектах всю прислугу; не пошел бы затем в кабинет к Ляховскому, чтобы получить свою ежедневную порцию ругательств, крика и всяческого неистовства, не стал бы сидеть ночи за своей конторкой во главе двадцати служащих, которые, не разгибая спины, работали под его железным началом, если бы, наконец, Альфонс Богданыч не обладал
счастливой способностью являться по первому зову, быть разом в нескольких местах, все видеть, и все слышать, и все давить, что попало к нему под руку.
Привалов по целым часам лежал неподвижно на своей кушетке или, как маятник, бродил из угла в угол. Но всего хуже, конечно, были ночи, когда все кругом затихало и безысходная тоска наваливалась на Привалова мертвым гнетом. Он тысячу раз перебирал все, что пережил в течение этого лета, и ему начинало
казаться, что все это было только блестящим,
счастливым сном, который рассеялся как туман.
— А мама — та чуть не молится на Данилушку. Она,
кажется, глубоко убеждена в том, что все удачи отца зависят единственно от
счастливой звезды Данилушки.
Из обруселых рижских немок по происхождению, Агриппина Филипьевна обладала
счастливым ровным характером:
кажется, это было единственное наследство, полученное ею под родительской кровлей, где оставались еще шесть сестриц и один братец.
И он упал на стул и, закрыв обеими ладонями лицо, навзрыд заплакал. Но это были уже
счастливые слезы. Он мигом опомнился. Старик исправник был очень доволен, да,
кажется, и юристы тоже: они почувствовали, что допрос вступит сейчас в новый фазис. Проводив исправника, Митя просто повеселел.
Вы глядите: та глубокая, чистая лазурь возбуждает на устах ваших улыбку, невинную, как она сама, как облака по небу, и как будто вместе с ними медлительной вереницей проходят по душе
счастливые воспоминания, и все вам
кажется, что взор ваш уходит дальше и дальше, и тянет вас самих за собой в ту спокойную, сияющую бездну, и невозможно оторваться от этой вышины, от этой глубины…
Перейдя на другую сторону реки, мы устроили бивак в густом хвойном лесу. Какими вкусными нам
показались рыбьи головы! Около некоторых голов было еще много мяса, такие головы были
счастливыми находками. Мы разделили их поровну между собой и поужинали вкусно, но несытно.
А вот что странно, Верочка, что есть такие же люди, у которых нет этого желания, у которых совсем другие желания, и им, пожалуй,
покажется странно, с какими мыслями ты, мой друг, засыпаешь в первый вечер твоей любви, что от мысли о себе, о своем милом, о своей любви, ты перешла к мыслям, что всем людям надобно быть
счастливыми, и что надобно помогать этому скорее прийти.
«Я начинаю любить человечество по-маратовски: чтобы сделать
счастливою малейшую часть его, я,
кажется, огнем и мечом истребил бы остальную».
Там были
счастливые люди, которые говорили об яркой и полной жизни; она еще несколько минут назад была с ними, опьяненная мечтами об этой жизни, в которой е м у не было места. Она даже не заметила его ухода, а кто знает, какими долгими
показались ему эти минуты одинокого горя…
— Лучше быть несчастным, но знать, чем
счастливым и жить… в дураках. Вы,
кажется, нисколько не верите, что с вами соперничают и… с той стороны?
Ты меня смешишь желанием непременно сыграть мою свадьбу. Нет! любезный друг.
Кажется, не доставлю тебе этого удовольствия. Не забудь, что мне 4 мая стукнуло 43 года. Правда, что я еще молодой жених в сравнении с Александром Лукичом; но предоставляю ему право быть
счастливым и за себя и за меня. Ты мне ни слова не говоришь об этой оригинальной женитьбе. Все
кажется, что одного твоего письма я не получил…
Зиночка объявлена невестой Свербеева. Жених из Петербурга будет у меня около 17 марта. Союз по склонности и,
кажется,
счастливее других сестер.
Счастливое лето шло в Гапсале быстро; в вокзале
показался статный итальянский граф, засматривающийся на жгучую красоту гречанки; толстоносый Иоська становился ей все противнее и противнее, и в одно прекрасное утро гречанка исчезла вместе с значительным еще остатком украденной в откупе кассы, а с этого же дня никто более не встречал в Гапсале и итальянского графа — поехали в тот край, где апельсины зреют и яворы шумят.
Доктор сидел в вицмундире, как возвратился четыре дня тому назад из больницы, и завивал в руках длинную полоску бумажки. В нумере все было в порядке, и сам Розанов тоже
казался в совершенном порядке: во всей его фигуре не было заметно ни следа четырехдневного пьянства, и лицо его смотрело одушевленно и опрятно. Даже оно было теперь свежее и
счастливее, чем обыкновенно. Это бывает у некоторых людей, страдающих запоем, в первые дни их болезни.
Конечно, не всякий может похвалиться, что он имел в жизни такого друга, каким была для маркизы Рогнеда Романовна, но маркиза была еще
счастливее. Ей
казалось, что у нее очень много людей, которые ее нежно любят и готовы за нею на край света. Положим, что маркиза в этом случае очень сильно ошибалась, но тем не менее она все-таки была очень счастлива, заблуждаясь таким приятным образом. Это сильно поддерживало ее духовные силы и давало ей то, что в Москве называется «форсом».
Я думал, что мы уж никогда не поедем, как вдруг, о
счастливый день! мать сказала мне, что мы едем завтра. Я чуть не сошел с ума от радости. Милая моя сестрица разделяла ее со мной, радуясь,
кажется, более моей радости. Плохо я спал ночь. Никто еще не вставал, когда я уже был готов совсем. Но вот проснулись в доме, начался шум, беготня, укладыванье, заложили лошадей, подали карету, и, наконец, часов в десять утра мы спустились на перевоз через реку Белую. Вдобавок ко всему Сурка был с нами.
Само собою разумеется, что под влиянием Нехлюдова я невольно усвоил и его направление, сущность которого составляло восторженное обожание идеала добродетели и убеждение в назначении человека постоянно совершенствоваться. Тогда исправить все человечество, уничтожить все пороки и несчастия людские
казалось удобоисполнимою вещью, — очень легко и просто
казалось исправить самого себя, усвоить все добродетели и быть
счастливым…
Такая жизнь влюбленных могла бы,
кажется, почесться совершенно
счастливою, но, на самом деле, это было далеко не так: лицо моего героя было постоянно мрачно.
— Это так… но вот, в чем вопрос: составлю ли я его счастье? Имею ли я право так говорить, потому что я его у вас отнимаю. Если вам
кажется и мы решим теперь, что с вами он будет
счастливее, то… то.
— Катя, мне
кажется, может его сделать
счастливым, — продолжала она. — Она с характером и говорит, как будто такая убежденная, и с ним она такая серьезная, важная, — все об умных вещах говорит, точно большая. А сама-то, сама-то — настоящий ребенок! Милочка, милочка! О! пусть они будут счастливы! Пусть, пусть, пусть!..
Но запальчивость эта не только не оскорбила генерала, но, напротив того, понравилась ему. На губах его скользнула ангельская улыбка. Это до такой степени тронуло меня, что и на моих глазах
показались слезы. Клянусь, однако ж, что тут не было лицемерия с моей стороны, а лишь только
счастливое стечение обстоятельств!
— Вы давеча упрекнули меня в неискренности… Вы хотите знать, почему я все время никуда не
показывалась, — извольте! Увеличивать своей особой сотни пресмыкающихся пред одним человеком, по моему мнению, совершенно лишнее. К чему вся эта комедия, когда можно остаться в стороне? До вашего приезда я, по свойственной всем людям слабости, завидовала тому, что дается богатством, но теперь я переменила свой взгляд и вдвое
счастливее в своем уголке.
Во-первых, я постоянно страшусь, что вот-вот кому-нибудь недостанет холодного и что даже самые взоры и распорядительность хозяйки не помогут этому горю, потому что одною распорядительностью никого накормить нельзя; во-вторых, я вижу очень ясно, что Марья Ивановна (так называется хозяйка дома) каждый мой лишний глоток считает личным для себя оскорблением; в-третьих, мне
кажется, что, в благодарность за вышеозначенный лишний глоток, Марья Ивановна чего-то ждет от меня, хоть бы, например, того, что я, преисполнившись яств, вдруг сделаю предложение ее Sevigne, которая безобразием превосходит всякое описание, а потому менее всех подает надежду когда-нибудь достигнуть тех
счастливых островов, где царствует Гименей.
Первый приехал стряпчий с женою, хорошенькою дочерью городничего, которая была уже в
счастливом положении, чего очень стыдилась, а муж, напротив,
казалось, гордился этим.
Эта таинственность только раздражала любопытство, а может быть, и другое чувство Лизы. На лице ее, до тех пор ясном, как летнее небо, появилось облачко беспокойства, задумчивости. Она часто устремляла на Александра грустный взгляд, со вздохом отводила глаза и потупляла в землю, а сама,
кажется, думала: «Вы несчастливы! может быть, обмануты… О, как бы я умела сделать вас
счастливым! как бы берегла вас, как бы любила… я бы защитила вас от самой судьбы, я бы…» и прочее.
Она
казалась до того
счастливой, что Санин просто удивлялся; у нее на лице появилось даже то степенное выражение, какое бывает у детей, когда они очень… очень довольны.
И все
казалось приятным и милым
счастливому путешественнику.
Он хотел привлечь ее к себе на грудь, но она отклонилась и, не переставая смеяться тем же беззвучным смехом, отрицательно покачивала головою. «Подожди», —
казалось, говорили ее
счастливые глаза.
Все обитатели кондитерской, с которыми ему пришлось познакомиться в тот день, находились налицо, не исключая пуделя Тарталью и кота; все
казались несказанно
счастливыми; пудель даже чихал от удовольствия; один кот по-прежнему все жеманился и жмурился.
Я пробыл не более пяти минут в бабушкиной комнате, но вышел оттуда
счастливым и, по моему тогдашнему убеждению, совершенно чистым, нравственно переродившимся и новым человеком. Несмотря на то, что меня неприятно поражала вся старая обстановка жизни, те же комнаты, те же мебели, та же моя фигура (мне бы хотелось, чтоб все внешнее изменилось так же, как, мне
казалось, я сам изменился внутренно), — несмотря на это, я пробыл в этом отрадном настроении духа до самого того времени, как лег в постель.
Казалось, каждый лист, каждая травка жили своей отдельной, полной и
счастливой жизнью.
В голове как шампанское. Скользит смутно одна опасливая мысль: так необыкновенно, так нетерпеливо волнуют эти
счастливые минуты, что,
кажется, вдруг перегоришь в ожидании, вдруг не хватит чего-то у тебя для самого главного, самого большого.
Она хохотала и
казалась что-то уж не в меру
счастливою.